Ни костёр, ни палач, ни "сапог" и ни меч,
Не смогли, уничтожить наследье предтеч.
Они здесь, они рядом, узри же их, люд!
Ты слышиь, как трубы с собой нас зовут?!...

Куда, не известно, но точно не в ад.
Оставь его церкви, духовный мой брат.
Она пусть пугает им стадо рабов,
Но чу, слышен глас, всё, идти ты готов?!

Джамп

И. Суверин

Небесная разверзлась хлябь,
И сильный дождь, не утихая.
Мыл придорожные кресты.
Погода скверная такая держалась долго:
Уж давно не молод я,
И скоро минет
Полвека, как случилось все,
Однако помню я доныне:
Был черный вечер. Я один
Верхом в свой замок возвращался,
Промок до нитки и продрог,
И клял себя, что не остался
В таверне, или где-нибудь,
Где мог поесть и отдохнуть:
Но чу! Я слышу звуки боя!
Тотчас коня поворотил,
Прислушался, рванул поводья
И шпоры дал что было сил.
И вот, я вижу: некий воин
С пурпурным на плаще крестом
Ведет сраженье с шестерыми:
Держа младенца под щитом!
Как лев он бьется, рубит, колет,
Сверкая, молнии с небес
На грозных латах крестоносца
Пурпурный освещают крест.
Переступая через трупы
Сраженных только что врагов
И ловко нанося удары,
Он гнал их, как пастух быков.
Я в бой вступил,
Мы рядом бились,
Врагов к оврагу оттеснив,
За тем, удачною атакой
Последних в бегство обратив.
Потом, в таверне, сняв доспехи,
Он рассказал, дитя лаская:
"Я возвращался из похода,
В языческой стране такая
История стряслась. Вошел
Я в город мором пораженный.
Он полу вымерший стоял,
Чумою злой опустошенный.
Я через город поскакал,
И в центре бедного квартала
Я женщину увидел вдруг,
Она, как видно, умирала.
Она увидела меня
И окриком остановила,
И, наш коверкая язык,
Едва дыша проговорила:
Меня пред смертию моей
Послушай, иноземный воин!
Ваш Бог велик и милосерд,
Слыхала я, но тот достоин
Своих богов или богинь,
Кто слабому поможет в горе.
Возьми дитя! Спаси его!
Вези его к себе, за море,
Пусть в доме он твоем живет,
Пусть веру вашу почитает,
Пускай любовь свою найдет,
Пускай растет и расцветает,
Внемли же горю моему,
Крестом твоим я заклинаю!
И если истинен твой Бог,
Да будет так. Я умираю:"
И умерла. Я взял дитя
И с ним отправился обратно
Домой, к родному очагу,
И путь наш был благоприятным,
Но вдруг в дороге на меня
Бандитов дюжина напала,
И туго б нам пришлось вдвоем,
Когда б не ты. И мне пристало
Молиться за тебя, мой брат,
Да будет Бог тебе подмогой!"
Тепло простились мы, и он
С утра отправился в дорогу.
Я и теперь картину вижу
Во сне, готов поклясться в том:
В помятых латах крестоносец
Пурпурным осенен Крестом...

Печальный Путник

Ветер бесится злобной химерой,
предрекая несчастья в судьбе.
Объявленье :"Нужны тамплиеры"-
сиротливо висит на столбе.
Где вы - рыцари в белой одежде
и с крестом на мече и груди?
Вы, кто в небо смотрели с надеждой
и Христу говорили "Веди!"
Вы, которых смертельные раны
с поля боя убрать не могли?
Вы, кто Библии свет неустанно
против мрака Корана несли?...
Не видать никого. Не учуять
терпко-горького пота коней.
Кто же веру в Христа уврачует,
кто же встанет меж бесом и ей?
Чуждый мир в христианства основы
полумесяца целит рога.
Я не рыцарь, но воин Христовый,
не колеблясь, пойду на врага.

Наталья Рубинштейн

В осаде замок Монсегюр,
Мерцают факельные блики,
О том расскажет трубадур,
Куда ушли златые бриги...

Двумя столетьями назад,
На Ориенте вожделенном,
Ерусалимский божий град,
Вновь стал твердынею нетленной...

Под блеклым небом Палестины,
По перекрестиям дорог,
Несутся вихрем сарацины,
Бредут паломник и пророк...

Неустрашимы псы Креста,
Не чтят ни дьявола , ни бога,
Лишь древних мистиков дорога,
Раскроет промысел Христа...

Подарок щедрый Болдуина,
Дороже замков и пиров,
Нет кроме Папы господина,
В углу , где таинства покров.

Трепещут крыльями плащи,
Пурпурный символ в сердцевине,
Сплетают тернии плющи,
Не осквернит никто святыни.

Любую клятву преступи,
Не бойся трапезы кровавой,
Секреты братства утаи,
Во имя нашей цели правой...

ГербОвый командора щит,
Во тьме кромешной подземелья,
Целует юный неофит,
Отведав посвященных зелья.

Три тройки рыцарей суровых,
С полей вернувшись роковых,
Сложив клинками орден новый,
Охраной стали для живых...

С Пейеном мудрым во главе,
Разят и мавра и мамлюка,
Крадутся тЕнями во тьме,
Шаги не громче сердца стука.

Грааля Чашу отыщи,
И плащаницу Б-га Сына,
На рок проклятый не ропщи,
Познай искусство ассасина.

Мистерий тайных торжество,
глубины сути обнажает,
И человека естество,
зерцала правды отражают...

Стратег великий Палладин,
Союзы братству предлагает,
Ведь Храма страж непобедим,
Курд благородный это знает...

Спиной к спине - лицом к врагам,
Два брата на лихом коне:
Гросcмейстер , воля , меч и Храм,
Едины в службе и в войне!

Зачаровано тихой листвой сентября,
Не смотря на любовь, никого не любя,
По забытой тропе, а не торным путем,
Да по мутной воде, а не чистым ручьем.
Уходило забытое сердце на покой,
Забредало разбитое сердце – постой –
Никто не вспомнит тебя, если ты о себе забыл,
Никто не вспомнит тебя, если ты навсегда уходил.
И лишь седой тамплиер
У потухших костров
Будет думу грустить о былом.
И лишь лихой сарацин
На горячем коне
Будет зол… Если…
Унесет река половодьем твою печаль,
А натруженный ветер споет в камышах – не жаль.
Запечатает даль сиротливых полей туман
И отважное солнце начнет свой нелегкий поход.
Перепутаны стоны своих и врагов,
Переплаканы слезы измученных вдов.
Затупились мечи, преломилось копье,
Да кровавые росы впитало жнивье.
В помутневших глазах затаился укор,
Успокоились боги, прервав вечный спор.
Никто не молится им, позабытым в пыли руин,
Никто не выстроит храм в память прошлых годин.
И лишь седой тамплиер
У потухших костров
Будет думу грустить о былом.
И лишь лихой сарацин
На горячем коне
Будет зол… Если…
Унесет река половодьем твою печаль,
А натруженный ветер споет в камышах – не жаль.
Запечатает даль сиротливых полей туман
И отважное солнце начнет свой нелегкий поход.

Гурий

(стихи - Эрик Деслер)

Не будет препятствий, лишь долгие годы,
Руины твердынь - как осколки молитв.
Но краткое счастье прошедшей свободы,
Быть может, достойно сражений и битв.

Уходим. Наш Орден сровняли с землею
И гордые замки развеяли в прах.
А те, кто прикрыл отступленье Героев,
Горели, как звезды в ночи, на кострах.

Назад путь отрезан, но - может вернемся?
Решайте скорее! Кому мы нужны...
Мгновенья уходят и мы расстаемся -
Солдаты последней и первой войны.

И солнце померкло, не будет рассвета.
Герои ушли, либо пали в веках.
Но мертвых тревожить - плохая примета,
Осталось жалеть лишь о прерванных снах...

(стихи - First Eretik)

Закрывая глаза мертвым братьям,
Уходили по воле Рока.
Как по гравию, по проклятьям,
На последнюю смерть - дорогу

Не в каретах - пешком, по углям,
Шли, оставив надежду верить.
Не в сутанах - в обносках рубищ,
Под дождем и холодным ветром.

Кто легенды о них услышит,
Да в них правду найти сумеет?
Может кто-нибудь и запишет,
Только кто прочитать посмеет?

(посвящается Тамплиерам)

Aleksij2

Воины слова, поборники чести
Несущие свет во тьму
Крест господень - ваша вера
Во сне и наяву,
Плащ расшитый белого цвета
Крест господень на нем,
Вся ваша сила
И вся ваша вера, в нем,
в нем,
в нем.
Звон булата, подвигов слава,
Страшная песнь клинков,
Ваша надежда и ваша отрада,
Отныне, во веки веков.

Вы крестоносцы, вы символ чести
И в сердце, и в сердце своем
Несете вы образ прекрасной дамы
И думы все ваши о нем.

Звон булата, подвигов слава,
Страшная песнь клинков,
Ваша надежда и ваша отрада,
Отныне, во веки веков.

И когда окончена битва,
Из серой чреды дней,
Вас вырывает зов герольда:
- Скорее, Скорее, Скорей!
Меч двуручный, доспех булатный,
Добрый скакун боевой,
И плащ расшитый узорной каймою,
С крестом,
С крестом за спиной.

Звон булата, подвигов слава,
Страшная песнь клинков,
Ваша надежда и ваша отрада,
Отныне, во веки веков.

Александр Е.Белов

Не спи с открытым забралом, рыцарь,
Коня рассёдлывать не спеши.
Способна в латах лишь плоть укрыться,
Но мало места в них для души.

Чужие звёзды вращают сферы,
Их путь во мраке неодолим.
Не смотрят под ноги тамплиеры:
Здесь все дороги – в Ерусалим.

Долги забыты, обеты дaны,
Во имя Господа – на коня!
А за спиной догорают страны,
А слава – там, впереди меня.

Звезда удачи, чадя, погасла,
Стекает в латы огонь сырой.
С одной потерей, как нож сквозь масло,
Пронзает конница пеший строй.

Роптать – не драться, на всё – расплата:
Господь не дремлет, ему видней...
Чернеют звёзды, и тело в латах
Вдруг легче пуха и льда хладней.

И, предавая неотвратимо,
В поту и крови, из лат на свет
Сбегают души, а Палестина
Кровавой мести дает обет.

Нойзи

"Филлип II не умер, друг мой.
Филлип II - это я.
Разве вы меня не узнали?"
("Хуан де Марейна" А.Мачадо)

* * *

в одной земле, границы чьи на картах ныне стерты,
народом правил, как умел, король Филлип IV.
король был богом одарен и внешностью, и силой --
вот почему народ его прозвал Филлип Красивый.

(хотя он вряд ли был пригож -- скорей всего уродлив,
ведь был придворный писарь льстив, а портретист - угодлив)
один лишь факт похож на быль, поскольку взят из сплетен:
хотя Филипп и был красив, но безобразно беден.

в пределах ближних в те же дни жил крестоносец-рыцарь,
своим богатством с королем он не хотел делиться.
созвав совет, монарх спросил: как проучить скупого,
чтобы покрыть свои долги и не прогневать бога?

за всех оцепеневших слуг ответил мудрый канцлер: -
мой Сир, достойный выход есть - хоть мы и не испанцы,
но католическую честь мы бережем не хуже -
нам был бы назван человек, а грех мы обнаружим.

так по приказу короля был в полночь схвачен храмник
и оказалось, что старик не так уж тверд, как камни.
лишь стоило ему надеть испанские ботфорты,
и рыцарь тотчас же признал, что он - пособщик чорта,

что в жертву маленьких детей приносит Бафомету,
что тайно превращает ртуть в звенящую монету...
перед признанием таким беспомощна защита -
и прокурором поутру был приговор зачитан:

"во имя всех святых отцов, во славу орифламмы,
пускай от тяжести грехов его очистит пламя,
а все угодья колдуна и денежные средства
пойдут в казну для короля во благо королевства".

народ, судача, наблюдал как королевский пленник
взошел на шаткий эшафот из скрещенных поленьев.
многоголосый гул утих, когда занялось пламя,
и все услышали не крик -- смех командора Храма!

пылал костер, дым ел глаза, и запах рвоту множил,
смех тамплиера ужасал при виде жженой кожи.
но растворился черный столб в бездонной чаше неба,
угасли угли - казнь прошла на радость Вечной Деве.

часы дворцов всегда спешат: год близился к исходу,
король со свитой егерей собрался на охоту.
вот протрубил три раза рог, и наш Филлип IV
обмяк в седле и на скаку упал на землю мертвый.

и в миг, когда его душа прощалась с бренным телом,
услышал он тот самый смех седого тамплиера.

Игорь Хохлов

Тяжела моя броня, меч тяжёл, и в тягость - щит...
Может слишком зрел в себя? Мир вокруг по шву трещит!
Слишком раны боль плодят, слишком сильно брызжет кровь...
Слишком много смерти здесь, в наших душах - к ней любовь!
Мёртвый... Мёртвый тамплиер... Призрак храма, друг свечей...
В пыльных толщах древних книг князь точильщиков-червей...
Существо без мыслей... Лишь чёрный разум, жажда быть...
Жажда жить, любить и знать, видеть, слышать, помнить... выть...

Добиваться в битвах сил, правду чтить и гнуть канон...
Может кто-то и привык слышать ключниц старых звон...
Может кто-то без цепей видит только смерти путь...
Может кто-то, но не я, хочет просто лечь, уснуть...
Я - бессмертный тамплиер, призрак храма, друг небес...
Тяжкий меч мой - мой закон, враг мой - зазеркальный бес!
Тяжела моя броня, та, что в дырах и в крови...
Щит тяжёлый мой... Прошу... Дух мой в вечности храни!

Мне не выжить до конца... Только храм мой будет жить!
И не просто так смогу кости в поле разложить...
Я не зря ношу броню... Я не зря свой меч ковал!
Я не зря на хаос рун наносил шипов оскал...
Сотни лет уйдут в ничто! Сотни жизней грянут в тьму...
Сотни бедствий принесут часовому власть песку...
Но в пустыне череп мой будет шлемом скрыт навек...
И в броне, как в храме зла, не сомкну усталых век...

Борис Луна

В серой часовне колокол грозно звонит.
Пусть все узнают, пусть все запомнят эдикт.
Все на колени, кто в белых плащах.
Солнце играет на красных крестах.
Толстый епископ молитву над вами
прочтёт впопыхах.
Лучше молитесь, вам долгий поход предстоит.
Бог вам даёт своего покровительства щит.
Страны востока блеском манят,
И Рим обратил свой воинственный взгляд
Туда, где золота реки и горы алмазов стоят.

Эй, хозяин, налей вина!
Нам не долго осталось тут ждать.
Тот, кто вернётся, заплатит сполна,
А кто не вернётся… а кто не вернётся,
Тот не будет уже выпивать,
С него нечего взять…
Эй, красотки, раскройте объятья,
Эту ночь отдайте вы нам.
Тот, кто вернётся, жемчуг и платья
Подарит вам.
А кто не вернётся… а кто не вернётся
Тот не будет уж вас целовать,
С него нечего взять…

Горят города, и сквозь дым вы несётесь вперёд.
Огнём и мечом покоряете слабый народ.
Матери плачут, убитые горем.
Смерть к ним стучится – пришла из-за моря.
Всё это свыше, вас Небо карает, а с Небом не
спорят.

Громкая слава, деньги почёт –
Мы не будем от них отступать.
Будет счастлив, тот, кто придёт.
А кто не вернётся… а кто не вернётся
То не будет уж радости знать,
С него нечего взять.

Врагами разбиты, от чёрной болезни слегли.
Войною все сыты, родной не хватает земли.
И вот крестоносцы на риск свой и страх
Домой возвратились, и старый монах
Увидел, что солнце не блещет как прежде
на красных крестах.

Славой забыты, забыты Христом.
Что там трофеи считать!
Тот, кто вернулся в родительский дом,
Вспомнил о том, кто не вернулся,
Ведь о них можно лишь вспоминать
И молитвы читать,
И судьбу проклинать…

2.

Это было. Шуткой, подарком ли,
Или просто сбывшимся сном,
Передышкой меж днями жаркими –
Ночь коснулась меня крылом.
Мчатся в тьму знамена и лошади,
Но не слышим мы ничего
Кроме слов: “Не нам, не нам, Господи,
Ради Имени Твоего”.
Только небо скрылось за тучами,
Только скрылись мы под плащом.
Бог ли дал мне тебя в попутчики,
Иль лукавым я был прельщен?
Позабыла ты с кем обвенчана,
Для тебя я забыл обет.
Но ведь сам Господь создал женщину,
Значит зла в этом вовсе нет.

Но ведь было - в стихах и хрониках
Поминалось уже не раз:
В этот город плыли паломники
Чтобы встретил последний час
Трубадур со своею дамою,
Но ведь было - любовь жила.
Над землей, над домами, храмами
Поднимали ее крыла.
Суша, море, тропы и пропрасти,
Город, горе, пламя и сталь.
Мой девиз: “Не мне, не мне, Господи!”
Ты же - мне - любовь даровал.
Так и было. Недолгим проблеском
Среди долгих кровавых лет.
Но убийство считалось доблестью,
А любовь почему-то нет.
Правда горькая коркой черствою
Так насытит - мед ни к чему.
Только Богу во всем покорствуя
Я и эти дары приму:
И тюрьму, и костры на площади.
Рыцарь Храма, огонь - твой храм!
Я скажу: “Не мне, не мне, Господи!”
Припадая к Его стопам.
Знаю - воля Твоя сбывается,
Знаю - был я Тобой храним,
Знаю. все нам долги прощаются
Как и мы должникам простим...

Из песен Аламанды

из Гильома де Пуатье

Пусть гордо реет орифлама
Над полем чести.
Щитом к щиту на бой с исламом
Идем мы вместе.
Мечами в Иерусалим
Пробъем дорогу.
И кровь до капли отдадим
Служенью Богу!

Дэль

Стук щеколды. Казнь, допрос?
Под землей различья мало!
За решеткой в землю врос
Часовой, усы-мочало.
Если солнца не видать,
Будь тоска сколь хочешь сильной, -
Начинаешь привыкать
К этой сырости могильной:
Я привык, и умер страх.
Колокол - кандальным звоном,
Снова сумрачный монах
В черной рясе с капюшоном,
Сердце стиснуто в комок,
Кровь в висках набатом бьется -
Кто не дьявол и не Бог,
Тем и каяться придется.
Орден пал, магистр в цепях,
Ногарэ, король и папа
Жаждут денег... что ж, монах,
Не гляди, как на арапа,
Начинай! Спасенья нет -
Бог далек, да папа ближе...
Тусклый факел - мокрый свет,
Мокрый голос: "Говори же,
Кайся, грешный тамплиер,
В чем заклятий ваших сила?
Сколько вы сменили вер?
Скольких ваша власть убила?
Кто готовил мерзкий яд,
Кровью осквернял причастье?
Кто водил вас через ад
С амулетом на запястье,
Пачкал Библии листы,
Грешной гордостью объятый?
Все сознались. Только ты
Верен дьяволу, проклятый!"
Все сознались... и магистр?
Боже правый, это значит...
Что-то ты церковник, быстр,
И глаза, как белки скачут...
"Врешь, монах!"
"Крестом клянусь!
Вот и подпись, герб с печаткой...
Ваш магистр просто трус!"
"Лги, святоша, да с оглядкой!
Я магистра не виню -
Ада хуже ваша клетка,
Но раз древо на корню
Сохнет - даст побеги ветка!"
"Без причастья умирать
Страшно... Бога не обманешь..."
"Я не стану отвечать -
Ты напрасно горлопанишь!"
"Крикнуть, что ли, палачей...
От кого ты ждешь тут чуда?
Он поклялся на мече!"
"Лжешь, удавленник, Иуда!"
"Лгать без нужды не люблю.
Ложь карается сурово."
"Наш магистр к королю..."
"Я не лгу - спроси любого!
Ложь пред Господом смердит
И не делает мне чести.
Пусть хоть стражник подтвердит -
Ваш магистр на этом месте
Клялся орденским мечом,
Что потворствовал измене...
Если я солгал хоть в чем -
Чтоб мне век гореть в геенне!
Жжет тебя гордыни грех,
А меж тем суду в избытке
Хватит, чтобы сжечь вас всех,
Показаний в этом свитке.
И теперь его прочесть
Должен ты со всем вниманьем,
Чтобы вспомнить все, как есть,
И очиститься признаньем!"
...Он поклялся на клинке...
Значит, я напрасно маюсь
В этом каменном мешке...
"Хорошо, виновен, каюсь:
Все мы хуже Сатаны:
Содомиты, симонийцы,
Все душой как смоль черны,
Все распутные убийцы,
Все творили грязный блуд...
Нас ни пламя преисподней,
Не страшит, ни Страшный Суд,
Ни явление Господне...
(Клевещи до искр из глаз -
Сраму мертвые не имут!)
Кстати, многие из нас
Не раздумывая, примут
Иудейство и ислам... "
"Чем грешили вы? Точнее!"
"Мы? Да чем угодно вам!
Мы же дьявола чернее!
Ну, к примеру, жгли ягнят
Перед идолом горбатым,
Растлевали всех подряд
И венчали брата с братом.
В чем прикажете грешны:
Ели пепел, колдовали,
Воплощенью Сатаны
Кровью сердца присягали,
Взвели врагу алтарь
(Помогал нам в этом враг же,
Наш подземный друг и царь).
Мы на крест плевали... Также
Распинали на кресте
Требуху (кишки коровьи),
Грешны, Отче, в клевете,
И, конечно, в суесловье,
В том, что наводили сглаз
Мы на жабе и вороне
Государю... хватит с вас!
Будь ты проклят, вор в короне!"
Боже, снова этот звон...
Звон. Солома. Ночь. Темница...
Значит, бред безумья...сон...
Право, что за гадость снится!
Значит...скоро мне опять,
Чушь нести, от страха млея?
Поздно. Сил нет снова лгать.
Поздно. Ave, mater Dei...
Впору плакать, да нет слез.
Что же, значит все сначала...
Стук щеколды. Казнь, допрос?
Под землей различья мало...

Std
Dyversement de ce l'en parle
Et ou monde en est grant bataille-
L'en puet bien decevoir l'eglise
Mes l'en ne puet en nule guise
Diex de cevoir.Je n'end is pulse
Qui voudra dira le serplus!?

Горсть земли из-под ног у мечей в оголовьях
И её, а не сталь, мы сжимаем до боли –
Пусть кресты на груди незаметны за кровью,
Пока бьются сердца, не разжать нам ладони.

Здесь Святая Земля, уголок Палестины,
Где Спаситель наш грех искупил тяжкой мукой.
Мы не можем отдать этот край сарацинам,
Уступить Гроб Христа в нечестивые руки.

Пресвятая Мария, Пречистая Дева,
Сбереги в трудный час страху смерти поддаться,
Чтобы каждый из нас в день боренья и гнева
В себе силы нашёл верным клятве остаться.

Мы не сможем помочь всем бессильным и кротким –
Нет такого коня, что унёс бы столь многих –
Но видны паруса убегающей лодки,
Значит, кто-то ушёл по лазурной дороге.

Чёрный дым заволок погибающий город,
От огня и смертей взгляд невольно слезится,
У дверей бьёт таран, как безжалостный молот...
Нам уже не спастись, бесполезно молиться.

Высь исчезла в огне, что взметнулся над башней,
Запах гари змеёй заползает в бойницы.
Мы останемся здесь... Братья, будьте бесстрашны!
Строй сомкните плотней – так сподручнее биться...

Пусть погибель грозит, но колен не преклоним,
Как велел нам Гийом, первый воин средь равных,
И тел павших друзей осквернить не позволим,
Не нарушим своей доброй рыцарской славы.

Перед взором небес поклянёмся сражаться,
Как Великий Магистр и погибшие братья,
И заместо того, чтоб бежать и спасаться,
На клинках сарацин с боем примем распятье.

Казимир Кашкур

Пора создать нам орден тамплиеров,
Чтоб жизнь была бы чище серебра.
Пускай взрастит достойных кавалеров,
Духовный орден рыцарей добра.

Пускай им станут таинства доступны,
Чтоб честь для них была бы дорога.
И в буднях наших будут не подкупны,
Сильнее станут лютого врага.

Пора создать нам орден тамплиеров,
Чтоб стала жизнь наполнена теплом.
Пускай не будет в нем миллионеров,
Зато не будет общества надлом.

Убрать пора измазанную землю,
Чтоб мрак исчез из жизни навсегда.
Пускай добро рождается по стеблю,
А с ним и честь на долгие века.

Леди Лигейя

Не оставь нас волей своей!
Мы не сбросили давних оков,
И с проклятых тех площадей
Никогда не смоется кровь.

И встает из снов
Красный крест на белом.
Рождена любовь
Колдовским напевом.

Чтобы видеть дорогу к Гробу Господню,
ведьм жгут на жарких кострах.
Но все ярче горит огонь преисподней,
все сильнее злоба и страх.

И оставленный словом Божьим,
Время-колокол гулко звенит.
И нельзя не чувствовать кожей
Пробуждение тех, кто спит.

Вспять идут года
Под его напевом,
И встает беда -
Красный крест на белом.

Вековечный покой тревожит
Кипариса у черных плит
И обретших здесь свое ложе,
Уронивших из рук свой щит.

Чтобы видеть дорогу к Гробу Господню,
жгут костры на всех площадях.
Но все ярче горит огонь преисподней
все сильнее злоба и страх.

И встает из снов
Красный крест на белом.
Отраженье слов -
Laudamus Deum.

И встает из снов
Красный крест на белом.
Отраженье слов -
Confiteor Deo.

Луинэль

Судьбу свою не можешь знать,
И твой оракул молчалив.
Останешься ли здесь лежать,
Забыв печали и остыв?
Взойдешь ли ночью на костер?
Сгниет ли плоть твоя в тюрьме?
Или враги возьмут свое,
И яд подействует во сне?
Для тысяч вас – один финал,
Но разные к нему пути:
Отрава,меч, огонь, кинжал…
Молись, раз тело не спасти.

Ты станешь тенью средь теней,
Минутой станешь среди дней,
Лишь словом между тысяч слов,
И жертвой тысячи оков

Мгновенно потемнеет мир,
Но это позже, а сейчас
Предатели справляют пир,
Поставив на колени вас
Но ты не сдашься, ослабев,
А значит ты не побежден
Не скажешь правды на суде.
Растоптан ты и заклеймен,
Но снова – громче! – повтори,
Взглянув предателям лицо:
«Внимай, Климент! Филипп, смотри –
Вы всех убьете, но не ВСЕ!»

Есть дивный замок Монсальват.
От дерзких взоров он сокрыт.
Могучих ангелов отряд
Кругом преградою стоит.
И светлый рыцарь Парсифаль
Там сторожит святой Грааль.

Напрасно злобный Люцифер
На приступ шлёт за ратью рать,
Как раньше, верный тамплиер
Хранит Эона благодать.
Настанет час, сойдёт Любовь,
Тогда сама прольётся кровь.

И капли крови пролитой
Украсят чёрно-белый стяг
Восьмиконечною звездой,
И отлетит упорный враг.
И узрим в этот грозный час
Отверстым в небо вход для нас.

Из окна своей башни
Вижу я древний город,
Что купается в солнце
На прибрежье морском.
Здесь не ведают зла,
Здесь не знают про холод,
Здесь качает деревья
Золотым ветерком.
Здесь не чувствуют страх,
И не жаждут награды,
Здесь не знают о смерти,
Люцифере и мгле.
И поют менестрели,
Слагая баллады
О счастливейших людях
На смертной земле.
Здесь покой и дурман,
Пахнет негой и зноем,
И в ночной тишине
Опадает листва.
Вечный пламень горит,
Сердце полнится гноем,
И завянет от крови
Золотая трава…

Мы придём, вознесём
Тамплиерские стяги,
В еретической крови
Закалятся мечи,
И падут под копыта коней
Чьи-то флаги,
Рухнут башни во прах -
Навсегда замолчи…

Есть шанс упасть на пламя воющей толпы.
Их крики разрывают тьму, их судьбы дым уносит прочь.
Как много звезд потеряно в ответе призрачной руки,
Что указующим перстом на пепелище продлевает ночь?

Коварный город палачей, костров и лиц,
Над осужденными безмолвно влавствует заря.
Никто не в силах ложь сомнений тех от правды отделить.
Слова проклятия довлеют, как чертоги тьмы, над домом короля.

Виновник, что скрывает гнев за пламенной стеной,
Дороже золота ему путы оставленной преграды.
Она зовет к себе, вновь увлекает пепел за собой,
Там мир иной, там чужда алчность, и другие там награды.

"Король Филипп, Климент, Гийом де Ногарэ" -
Проклятия слетают с губ беспомощного старца;
Великого магистра тамплиеров Жака де Молэ
Слова других миров могуществом изобличают слабость.

Зачах огонь костра, на площади развеян серый дым толпы,
И вместе с тамплиерами, в огне утерян дух Средневековья.
Не избежать стране иных времен заслуженной судьбы,
Что за войной Столетней обернется королевской кровью.

Крестоносцы

Топот копыт по разбитой дороге
Скрипит на зубах песок.
С мечами в руках и молитвой о боге
Крестоносцы идут на Восток.

Припев: Крестоносцы идут, крестоносцы идут…

Болит под кольчугой старая рана,
А шлем раскаляет зной.
Нет, не сиять здесь звездам ислама,
За Гроб Господень – на бой!

Припев

И раздается эхом в теснинах
Наш грозный клич боевой.
И дрогнули стяги уже Саладина
Пред нашей лавиной стальной.

Припев

Яростной стали звон раздается.
Мы бьёмся за город святой.
Кому-то лежать здесь на веки придется,
И не вернуться домой.

Припев

Горячую кровь пьет песок Палестины,
А тризну стервятник вершит.
И в ужасе диком бегут сарацины,
И рог наш победный трубит.

Припев

Тихие воды текут Иордана,
Омывая святые места.
Но не затмит полумесяц ислама
Славу и доблесть креста.

Припев

Здесь кости повсюду лежат на равнинах,
Вот он – обетованный край.
Мы здесь! Мы дошли к тебе Палестина,
Защитников веры встречай!

Над полем брани снег кружится белый
И дышит грудь, пока ее не рассекли,
Но скоро засвистят мечи и стрелы
И запятнают кровью светлый лик земли…

И сонм кружится ангелов крылатых,
Где хруст костей от датских топоров,
Помяты будут шлемы, пробиты будут латы,
И на мечах дымиться будет кровь врагов.

Вином кровавым снег залит как скатерть
Телами павших он раздавлен будет и примят,
В последний час благослови нас, Божья Матерь,
Во имя Бога пусть нам все грехи простят!

И даже в смерти благодать на наших лицах,
И внемлет небо стонам тяжким и глухим,
Но мы успеем перед смертью помолиться,
Прося у Бога поражения другим!

Нас отпевают, льют святую воду,
На наши лица, в крошево зубов.
Мы шли в свои крестовые походы,
Во имя веры и на страх врагов!

В нас били из тугих сельджукских луков,
И ятаган рубил нас по ногам,
Но Господу в присяге мы протянем руку,
Хоть смерти хлад струится по щекам…

Ну а пока покров не тронут белый
И дышит грудь, пока ее не рассекли,
И не свистят пока мечи и стрелы
Вот только ангелы спустились до земли…

Раймунд де Пюи

В кождом камне веет скука,
Среди трещин бьётся пепел.
Жизнь обманчивая сука,
Потому ты так невесел.

Только ворон вьётся кругом
Над останком старых башен.
Кровью тех кто звался другом
Весь периметр окрашен.

Только ветер стон уносит,
Через время бьётся в двери.
Кто в молитвах правды просит.
Кто словам уже не верит.

Гордо билось ваше знамя
Крестоносцев красно-белых.
Ваш клинок и ваше пламя
Восхваляли мы в напевах.

Но всему приходит время-
Меркнут звёзды, блекнут лица.
Кому радость, кому бремя,
Вам же плачь печальной птицы.

Ты же знаешь - правды нету,
Нет покоя и защиты.
Столько лет не видеть света,
Вы теперь с судьбою квиты.

Но усыпана телами
У ворот земля святая.
Поминальный пир с волками.
Зуб за зуб - законы стаи...

Ты первым врага никогда не ударишь,
Но коль вызван на бой, дерёшься жестоко.
И если то не предначертано богом
Ты врага в живых никогда неоставишь.

Ты уходишь в походы, но возвращаясь
Непечалишься вовсе о братьях павших.
Ты считаешь, что их, как от жизни уставших
Вспоминать надо нам всегда улыбаясь.

Ты в бою друзей всегда защищаешь.
Свою жизнь ты готов отдать ради друга.
Смерть навсегда твоя сестра и подруга.
Лишь о ней ты порой, временами мечтаешь.

Все давно говорят, что ты умер душою,
Что из камня твоё очерствевшее сердце.
Им непонять твоей дружбы со смертью,
Потому ты их прекрываешь собою.

Ты добился всего, что в жизни имеешь
Своими руками, а не славою рода.
Такова твоей жизни слепая природа.
Подругому жить ты уже не умеешь ...

Bers

Игорь Хохлов

На самой вершине мира, в глубинах под небом - небыль...
Пьянящей свободы слово зовёт в подземелья ада...
И острым мечом на коже оставлена надпись "беглый",
И сталью из старых кузниц мерцает к добру ограда...

Звон старых священных башен на сердце разлил тревогу,
И путь к пониманью сути окрашен багровой краской...
За силами света больше нет места любви и Богу...
За силами света ныне таится бес с серой маской....

И копья ограды храма на небе рисуют раны,
И меч в алтаре пронзённом клянётся нести порядок...
Война из святых писаний на фоне святыни странна...
Война из святых писаний несёт лишь один упадок...

И смерти клеймом на лицах отставлены метки храма,
И рыцарей старых истин теперь уничтожить надо...
И быть тамплиером ныне - забытая всеми драма...
И путь лишь один остался - идти в тамплиеры ада...

Храмовников мёртвых клятву не все подзабыть успели:
Доспехи и долг защиты спустились на плечи наши.
А путь к счастью мира снова лишь в бездну дорогу стелит.
Осталось лишь равновесьем к покою свести все чаши...

И, может, ошибкой в догме зачёркнуты наши судьбы,
И, может, нам просто время пришло прекратить движенье...
Но в жизни нет места фразе: "Постой же, мне отдохнуть бы..."
Кто стоя живёт - тот смирной остался для всех мишенью...

И некогда думать прежде, чем броситься к новой цели,
И путь наш всегда изменчив и полон ошибок глупых...
Но выбрать дорогу к храму особому мы успели...
И путь к только нашей правде пройдём в водах вечно мутных...

Евгения Костюкова