Свернуть страницы из опавших лиц,
Вернуть покой в хрипящие молитвы,
Нас создавали для великой битвы,
А убивают, как летящих птиц.

Хрустела пыль под кованой бедой,
Хлестнет в глаза застывшее бессмертье,
Нам знать не надо, кто за все в ответе,
Мы принимаем наш последний бой.

Ответный удар -
Наше имя стереть.
Ответный удар -
И награда, как смерть.
Мы просто умеем идти напролом,
Наверно, затем и живем.

Никто не плачет там, где нас не ждут,
Но боль настигнет каждого живого.
И память сохранит чужое слово,
И сердцу не избавиться от пут.

"Убийца", - прошипит людская ложь.
"Герой", - похвалит кто-то сильно выше.
И что ему за дело, чем мы дышим,
Но вот дрожит у горла чей-то нож.

Ответный удар -
Наше имя стереть.
Ответный удар -
И награда, как смерть.
Мы просто умеем идти напролом,
Наверно, затем и живем.

И из осколков, собранных рукой,
Рукой безумца, пьяного, слепого,
Мы поднимаем голову, и снова
Идем, как прежде, в чей-то страшный бой.

Машина для убийства, черт не брат...
Какая ложь заставила подняться?
Идем вперед, заказанные драться,
И горькая усмешка: "Я солдат"

Ответный удар -
Наше имя стереть.
Ответный удар -
И награда, как смерть.
Мы просто умеем идти напролом,
Наверно, затем и живем.

Как это больно, умирать
Как это странно, возрождаться
И снова с радостью взирать
На то, с чем довелось расстаться.

И вновь тащить из ножен меч
И поражать врага стрелою
И, обливаясь кровью, лечь,
Вновь проиграв дуэль с Судьбою.

Мой жребий прост и неказист:
Мне Боги дали тело воина
Я вновь, стрелы услышав свист,
Готовлюсь умереть достойно.

И лучшей доли просто нет
Чем, чары колдунов развея,
Достав клинок, иль арбалет,
Скрестить свой меч с мечом злодея.

Елена Трусова

Объявлен рыцарей турнир!
Объявлен бой во славу дам!
Объявлен был победный пир!
С утра у замка - шум и гам.

Со всех сторон звенят мечи -
То рыцарства прекрасный цвет
Заставил встать себя с печи,
Чтоб удивить собою свет!

Как латы золотом горят!
Пылаёт жарко шёлк знамён.
Оруженосцы в рог трубят,
Сердца воспламеняя жён!

Как выступает чёрный конь,
Гордясь хозяином своим!
В душе у рыцаря огонь -
Так кто ж дерзнёт сразиться с ним!

А дамы трепетно глядят
С надеждой в сердце на него,
И мнит летучий весь отряд
Стать королевой для него!

Сейчас раздастся звон мечей,
Начнётся рыцарский турнир.
И взоры девичьих очей
Подогревают пыл задир!

Кто будет победитель здесь?
Какая из прекрасных дам
Свою вовек прославит честь?
Чья кровь прольётся нынче там?..

Я - память ушедших в седые преданья времен,
Я - ветер, что треплет обрывки легенд и знамен,
Я - гулкий набат, что врывается в мирные сны,
Я - серп, что сбирает кровавую жатву войны.
Я - песня победы, оплаченной страшной ценой.
Я - алое пламя, что лик опаляет земной.
Я - перст, указующий путь, я - прообраз креста,
Я - ветер, я - пламя, я - меч, я - разящая сталь.

Эльрин

Скимен

В глаза вонзались солнечные стрелы,
А внутрь легких проникало пламя-
Удушье, пыль. Бил ветер в лица смелых,
Но крепко сжато пятипальем знамя.

Идут они, чтоб свергнуть гнет тиранов-
Зверей, что покусились на святое,
Чтобы вернуть поруганные храмы,
Восстановить моление благое.

Чтоб воцарить над Городом пророков
Царя царей, чей крест несут по вере,
Очистить захламленные истоки
Былых Святынь, что осквернили звери.

Слились с конями торсы или тени.
Трепещут, ожидая, сарацины,
Той схватки смертоносной, боя с теми,
Кто приближается сейчас к Иерусалиму.

Да, будет бой, они вернут Святыни
И воцарят в Иерусалиме Славу.
Но разве знать им, что придут за ними
Другие, превративши крест в забаву.

Pion

Давно ослеп фамильный склеп, червями герб источен.
Разрушен замок мой, как зуб дракона.
Метет на гривы мокрый снег, а я теперь один из тех,
Кто покоряет стены бастиона.

"Hа приступ! Hа приступ!"
Веревка, камень, выступ...
- Что может ваша светлость делать здесь?
- Подите к черту!

И душит смех при слове "грех", и хохот стынет в горле,
Почти что ад, туда мне и дорога.
Hа небе Бог уснул давно, а мне тем паче все равно
Кого я здесь убью во имя Бога.

"Hа приступ! Hа приступ!"
Пусть когти рвет епископ:
- Вам тоже, сын мой, светит рай земной...
- Когда прикончат...

Разрушен мост, пылает мозг, Клотильда - чистый ангел,
Hо воды тяжелы, как груз измены...
И память душу жжет дотла, ах, если б память умерла! -
К несчастью, время рушит только стены.

"Hа приступ! Hа приступ!"
Осечка, наледь, выстрел.
- Быть может, вы лишь ранены, сеньор?
- Hе дай то, Боже...

(стихи - Эрик Деслер)

Спою я тебе про Народ,
Что в памяти нашей живет.
Пришли они из светлой дали
И в даль своей смерти ушли
Вдаль ушли...

Быть может время придет! -
Вернется этот народ.
И как в те времена власть их будет сильна,
И зло не проникнет сюда...

Сражались они с врагом -
Со тьмою и всяким злом.
Кто были они? - не узнать в наши дни.
Легенды лишь вспомнят одни.
Вспомнят те дни...

О том что они были здесь
Поведает нам старый лес.
Руины кричат, что из пыли торчат.
Лишь черепа их молчат.
Давно молчат...

Анна Иванова Ивакова

Башня. Ржавых стрелок обвисли усы.
В полдень колокольчики кашлем давятся.
Здесь верно не идут ни одни часы -
Выбирайте время, какое нравится.

Часовня. Ступени обвалились - не влезть.
Химеры шеи вытянули понуро.
Стертые надгробья. Погнутый крест.
Витраж. В нем выбиты две фигуры.

Деревянный пастырь тащит овцу.
Вымпел крестоносный в витрине реет.
Два портрета пыльных лицом к лицу -
На чердаке, а не в галерее.

Букли, фижмы, латы - ancien regime.
Тишина, натянутая, как пленка.
На губах, как муха в паутине дрожит:
«Ветреный юнец! Дрянная девчонка!»

Из камина в небо - холодный дым.
Шут вокруг стола - на картонном пони.
И глядят в окно две ярких звезды -
Только их названий никто не помнит...

Сверкали наши Небеса,
Блестели латы.
Мы время меряли, друзья,
Стальным ушатом.

Мы не боялись ничего,
Нам сами Боги
Писали эти письмена,
Плели дороги.

Неся единство сквозь года,
Сквозь все преграды,
Мы в это верили, друзья,
Мы были святы!

А звон струны под голоса
Нам красил вечер,
И ветер в ярких небесах
Казался вечным...

Но свист стрелы и звон клинка -
То дело чести.
Остались вместе.
Навсегда.
На этом месте.

Андрей Дубинин aka ThS.

Вслед тебе три раза крикнул ворон.
Обернёшься, но не разглядишь.
Путь снегами смёрзшимися скован.
Настом времени былого. Тишь.

Ощущенье незаполненных пустот
В топь сомненья сбросило из веры,
И застыл за линией ворот,
Ожидая стук закрытой двери.

Нечего терять. Ну разве только меч
Или хлеб в просоленной котомке...
Плащ паломника случайно скинешь с плеч -
Взором мёртвым станешь равен волку.

Нечего терять. Конечно, кроме жизни,
Но сие не стоит огорчений.
Просто кровь на белый саван брызнет,
Выйдет вся, как эпилог сражений.

Нечего терять. Замёрзла память,
И всего не вспомнить в одночасье,
Чувствами былыми не изранить,
Не завлечь в заоблачное счастье.

Ветер ждёт тебя со всех сторон,
И куда ни сделай шаг, - забьёт в лицо,
Раскидает кляксами ворон
Чёрную беду, прорвав кольцо.

Стукнет дверь, в тебе смиряя зверя.
Час величья Выбора истёк.
В плащ паломника закутавшись плотнее
Сделай первый шаг на сеть дорог.

Ольга Воронцова

По древним изрезанным плитам
Шагаем навстречу ветрам.
Мы - память о всём позабытом,
Мы - верность заклятым мирам.

А сколько побед с тобой видели,
И сколько ещё впереди!..
Ветра и седые хранители
Не сбиться помогут в пути.

И мы полетим как птицы,
Не зная других законов!
Пока не запляшут на лицах
Отблески Армагеддона.

Андрей Пестряков

Орден Русских Рыцарей

Скимен

Обман, как яд, налитый в кубок другом,
Глотками пью сальерьевский напиток.
И гаснет взор мой, и я снова загнан в угол,
Вновь по-иудовски душа моя убита!

И принимаю я с открытым для них сердцем
Удары обоюдоострой боли.
По-брутовски, так подло и так мерзко
Бьют прямо в цель, и хуже нет той доли.

« O tempora! O mores!» Что за время?
Куда же делись старые те нравы?
Где рыцарства посеянное семя
И верность, что пророки воспевали?

Где чистота и бескорыстность веры?
В каком бреду нам показалось это…
А были ли цвета, иль мир всегда был серым,
И лишь безумцами высокое воспето?

А может не было отваги безграничной,
И не писал Шекспир свои сонеты?
И Рафаэль был выдуман цинично
Кухаркой, не дожарившей котлеты?

А может Лувр - и не дворец, а свалка,
Латынь - бессвязность отдельно взятых звуков?
И Паганини - лишь трепач? Так будет жалко
Погасший мир, что мы оставим внукам.

А может быть Вивальди, Моцарт, Шуберт -
Всего лишь плотники, балующие «арфой»?
И Сатана спасает души, а не губит,
И может быть в аду совсем не жарко…?

Bran

Ты только успел увидеть серое небо-
В нем тысячи стрел, в нем верная смерть,
Ты сделал три шага под щит друга,
А кто-то упал, чуть-чуть не успев...
И эти колеса судьбы прокатились по всем,
И кто-то сегодня, оставив жену,
И ушел на войну...НА СОВСЕМ.

Наши боги сошли с ума, наши боги у наших ворот,
Наши боги оставили нас, теперь мир - один эшафот.
И теперь остается в надежде боятся теней,
Чтобы мы все сошли с ума...БЕЙ!

...Лишь успел мне крикнуть мой враг,
Что предал когда-то,
Но бой превратил теперь всех в единый поток...
А после упал, весь в крови, от удара солдата,
Мой брат, мой друг, мой враг, мой бог, наш бог...

Наши боги сошли с ума, наши боги у наших ворот,
Наши боги оставили нас, теперь мир - один эшафот.
И теперь остается в надежде боятся теней,
Чтобы мы все сошли с ума...БЕЙ!

Mir

Диссонанс поющей стрелы
С оглушительным ревом ветра.
Безрассудная ярость в глазах
Подгоняет в объятья смерти.

На удавке скулящей зависти
Человек в золотых доспехах.
Почему-то смеется радостно,
Наслаждаясь кровавой потехой.

Острие сверкающей стали
Пронесется и снова погаснет.
Вновь душа вознесется к небу,
Снова будет в Вальхалле праздник.

Потускнеют рогатые шлемы,
Зарастут сорняком поля.
Только память земли будет вечно хранить
И огню этой битвы вовек не остыть
До последнего, страшного дня.

Nokto

Юрий Егоров

Замуровано время в готических сводах,
Запечатана память под шрамами стен,
Копоть факельных меток в глухих переходах
Как ожоги на сердце от чьих-то измен…

Лангедок – это край сумасшедших влюбленных,
Где катарская ересь бесила владык,
Где в стране трубадуров, таких обреченных,
До сих пор бродит эхом растерзанный крик.

Здесь впервые воспеты земные утехи –
Зацелованность губ, нежность женской груди,
И блестели в стихах перед битвой доспехи,
И склонялись колени у женской руки.

Презирая латынь как язык погребенных,
Альбигойским наречьем звенела струна,
Им хотелось любить, только их, не прощенных,
На кострах без разбора сжигали до тла…

Им, наивным, казалось - они лишь от Бога,
Что весь Мир Приграничный во мраке и зле,
Что главнее всего их любовь-недотрога!
Что всего горячей – поцелуй на челе.

И никто как они не умел так смеяться,
И не зло пошутить, и упавших поднять,
Разве можно любить и кого-то бояться?
Или сказанных слов, от души, не понять?

Но пришли крестоносцы – немытая серость,
Распуская знамена, сжимая кресты.
И земля, где когда-то любилось и пелось,
Задохнулась в дыму, обожглась о костры…

Ах, мальчишки-поэты, как же вы неумело
Отбивали удары, роняли мечи!
Как пронзали вам сердце каленые стрелы,
И глумливо смеялись в лицо палачи!

Монсегюр защищался обреченно и колко.
Двое наспех прощались касанием тел,
И такой беззащитной была ее челка,
И растерян был он, и наивно несмел…

…Их никто не считал, и дрова не жалели,
Черным дымом до неба метнулось – Не тронь!
И глаза обожженные долго смотрели
Как насилует тело любимой огонь…

Сквозь расплавленный уголь и грех оболочки
Отлетали их души зарницами в ночь –
Он уже не напишет ей больше ни строчки,
А она не подарит ни сына, ни дочь…

Умирал Лангедок, поседевший от пепла,
Но зерно прорастало, назло, через кровь!
И слезами-дождем возвращалось и крепло
Трубадурское счастье – стихи и любовь…

Луинэль

Мирной землею был Лангедок,
Пристанищем ставший катарам.
Но враз превращаются в пепел сердца,
Единожды вспыхнув пожаром.
Ни зависть, ни пыл фанатичный, ни злость,
Ни гордость, ни месть за деянья
Не могут кончину их нам объяснить,
И жертв безымянных страданья.
Отравленный шип в чье-то сердце вошел,
Кто в злобе в их мир устремился.
Кто сотни людей умертвил клеветой,
С оружием в церковь явился.
Но ты? Ты был выше их всех! И на смерть
Обрек столько душ хладнокровно!
И все лишь за то, что катары вовек
Не верили в крест и иконы…
Катары не верили, в то, что Христос,
От женщины в мире рожденный,
Мог Богом быть. Все, что касалось земли –
От дьявола. Мира законы
И все, что веками творил человек –
И сила – творенье не божье,
А дело того, кто творец, но другой…
Кто зваться создателем может…
Их два. Но один – это дух, дух любви,
Бесплотный и чуждый земному.
Другой же – Rex mundi, Царь мира – и он
Силами равен другому.
Но вдруг нетерпимость прервет этот мир,
Обрушит спокойствия стены.
Готовится новый Крестовый Поход:
Конец! Преклоните колена!

Воинов, женщин, детей, стариков –
Всех убивать, не жалеть никого!
Меньше раздумывать, кто еретик:
Всех убивать! Бог узнает своих!

Мирной землею БЫЛ Лангедок,
Еще не узнав об измене,
Еще не стеная от долгой войны.
Увы! Череда поколений
Проходит, не вспомнив о тысячах ВАС,
Не веривших в силу пророков.
О том, кто - пусть силой – но власть удержал:
Путем безнадежно жестоким.
Пали катары, пал Монсегюр.
Пропали следы и наследье.
Но если вам скажут: уже не найти…
Прошу вас, такому не верьте.
Множество в этой истории тайн,
Ты молод, подумай о старом…
Был ли среди их сокровищ Грааль?
За что умертвили катаров?
Ни гордость, ни пыл не дадут оправдать
Всех их – палачей Лангедока.
И если вдруг снова – Священный поход…
…история будет уроком.

Сомкнуть щиты!
Команда режет слух,
И солнце выжимает пот со лба,
Сейчас, вот в этом проклятом углу,
Решится наша общая судьба.

Сомкнуть щиты!
И тот, кто справа, - мой!
Команда: - К бою!
Как удар бича...
Наш строй застыл - жестокий и немой,
И злобный, будто лезвие меча.

Сомкнуть щиты!
И где-то впереди
Возник атаки заунывный стон,
И снова рыкнул хрипло командир,
Слова команды четкой и простой...

Сомкнуть щиты!
Кто дрогнул - тот погиб,
Мы помним эту азбуку меча.
Но псы Войны восстали из могил,
И в сером небе гарпии кричат.

Мы ждем удар, не пятясь ни на шаг,
Сомкнув щиты под ливнем черных стрел,
И выгорает до черна душа
В пылающем, как город, октябре.

Кто держит строй, не струсит невзначай!
Дымится степь от топота коней,

И между слов:
"До встречи" и "Прощай",
Граница вновь проходит по войне.

Lord Sword

На мрачном поле брани,
Под ливнем грозовым,
Сошлись в бою две рати,
За дело, не нужное им.

Стрелы всё время визжали,
Сердито звенели клинки…
Надежды здесь умирали
И гибли чьи-то мечты.

Лязг железа громовой
Парит над полем тем.
И ужас жаркой битвы той
Понятен солдатам всем:

«Настанет время – все умрём,
Тот час не отдалить…
Горюем только лишь о том,
Что мы могли пожить.

Но страшно то, что мы падём
Не за мечты свои,
Не защищая кровный дом
И не спасая миры.

За гордость чужую здесь мы стоим,
За глупость разума злого -
За то, что чей-то лорд один
Косо взглянул на другого…»

* * *

Но всадник оставил коня своего,
И взор свой направил он вдаль,
Я Крест увидал на щите у него,
В глазах же сверкала печаль..
Из ножен достал воин верный свой меч,
Да в землю пред мною вонзил,
И сбросил он плащ со своих крепких плеч,
Клинок темной тканью покрыл.

* * *

И сделал сын Света два шага вперед,
И руку на меч опустил,
Сначала молчал он - лицо словно лед -
Затем он сказал мне, "Прости,
Прости, что мешаю тебе тихо спать
Под сенью окрестных лесов,
Я знаю, в свой век ты успел так устать
В сиянье походных костров,

* * *

Но все же пробил тот отчаянный час,
Час битвы с коварнейшим злом!
Восстань же, о рыцарь! Еще не угас
Тот яркий огонь, что вдвоем
Под темной луною с тобой разожгли,
Казалось, был молод весь мир,
Пусть реки то время с собой унесли -
Восстань же, приди к нам на пир!"

* * *

Я снова в руке ощутил рукоять,
На плечи надел свой доспех,
Никто никогда не сумеет отнять
Ту веру.. мой давний успех.
Я встал и обнял того верного друга,
Что путь мне во мгле указал,
Ведь он оказал мне большую услугу -
Ведь снова я жил, узнавал
Весь тот старый мир, что давно я забыл,
Сраженья, бои и осады,
И снова преграды клинок мой рубил,
И знал я, что будут мне рады...

Но льстивым образом смущённый,
Ты отдыхал в волшебных снах,
И зов собратий заглушённый
Тонул в бездонных зеркалах.

Влекомый мягкостью прохлады,
Забыл ты прежние мечты.
Ты говорил: «Пускай! Так надо!
Соблазны будут изжиты...»

И вот последний час сраженья,
Где на счету любой боец.
Теперь – не время наслажденьям,
Когда победный ждёт венец!

В тиши невольного досуга
Ты стал надёжней и сильней.
Бери же меч! Крепи подпругу
И в бой – во славу новых дней!

Привыкший сражаться не жнет и не пашет:
Хватает иных забот.
Налейте наемникам полные чаши!
Им завтра - снова в поход!
Он щедро сулил, этот вождь иноземный,
Купивший наши мечи.
Он клятвы давал нерушимее кремня,
Верней, чем солнца лучи.
Сказал он, что скоро под крики вороньи
Завьется стрел хоровод,
И город нам свалится прямо в ладони,
Как сочный, вызревший плод...
Мы там по трактирам оглохнем от здравиц,
Устанем от грабежей
И славно утешим веселых красавиц,
Оставшихся без мужей!..
Там робкое войско и слабый правитель,
И обветшала стена,
А звонкой казны хоть лопатой гребите,
И век не выпить вина!
Когда перед нами ворота раскрыли,
Мы ждали - вынесут ключ,
Но копья сверкнули сквозь облако пыли,
Как молнии из-за туч!..
Нас кони втоптали в зеленые травы,
Нам стрелы пробили грудь.
Нас вождь иноземный послал на расправу,
Себе расчищая путь!
Смеялись на небе могучие Боги,
Кровавой тешась игрой.
Мы все полегли, не дождавшись подмоги,
Но каждый пал как герой!
Давно не держали мы трусов в отряде -
На том широком лугу
Из нас ни один не просил о пощаде,
Никто не сдался врагу!
Другие утешили вдов белогрудых,
Сложили в мешки казну.
А мы за воротами сном беспробудным
Которую спим весну!..
Погибель отцов - не в науку мальчишкам:
Любой с пеленок боец!
Бросаются в пламя, не зная, что слишком
Печален будет конец.
Жестокую мудрость, подобную нашей,
Постигнут в свой смертный час...
Налейте наемникам полные чаши!
Пусть выпьют в память о нас!

Bers

Волк-одиночка ты воин с рожденья.
Путь твой по миру извилист и сложен.
Но знаю рассеишь ты все убежденья
Про то, что выход уже невозможен.

Тебя называют отступником веры,
Но ты не отступник, скорее защитник.
Несёшь её слово убогим и серым,
Ведь люди непомнят прежних ошибок.

Ведь люди забыли всю истину правды.
Позор тот смыть возможно лишь кровью,
Что возложили их деды бесславно.
И каждый несёт грех этот с собою.

Судьбы твоей нить всё вьётся узором,
А жизни врагов в том узоре невечны.
Времён Колесо вас сплетает с задором,
И ты обрываешь те нити беспечно.

Все храмы той веры, что ты почитаешь
Давно позабыты людьми ради смерти,
Но ты в этот мир ей войти помешаешь
Ведь вера сильнее, о люди, поверьте...

Я знаю ты сможешь хоть это и сложно.
Времён Колесо твою жизнь продолжает,
А всё, что словом решить невозможно
Острый клинок в этой жизни решает

Л.Денисюк

Лессерэти

Лазурные стяги ветер колышет
Над шпилями западной башни.
И тихо. Ни звука ни слышно,
Лишь воронов крики над пашней.

А завтра война. И нет пути вспять,
Кто знает, вернемся ль, и будет куда ли?
И сердце замрет на секунду опять,
И взгляд устремляется к дали.

Я знаю, что глупо искать объясненья,
Пытаться найти не причины, так поводы,
От страшного знанья – дурман опъяненья,
С рассветом – далекие проводы.

Один сказал что-то, второй – не ответил,
И вот – нам с восходом идти на восток,
И день будет долог, но будет ли светел?
В ногах из-под пыли пробился росток,

И так ярко солнце, и небо так сине...
Скажи, почему же я раньше не видел?
А там, на востоке, мосты сковал иней...
Прости меня, если тебя я обидел.

Не знаю, что ждет меня там, за чертою,
И честно признаться, и знать не хочу,
Быть может, вернусь я, и буду с тобою,
А может - на век замолчу.

Нам, воинам, мысли – как порция яда,
Должны по приказу идти мы на бой,
И только в сраженьи должна быть отрада.
Таким был и я. До встречи с тобой.

Пылает закат, обжигая мне душу,
Мне завтра на битву вести легион,
Я может быть мир чей-то завтра разрушу,
А может, разрушит мой он.

Возможно, что хватит мне воли, отваги
Опять избежать пораженья.
Над башней – кровавые стяги....
Не только на поле – сраженья...

Игорь Хохлов

Веселье вокруг:
Кто враг, а кто друг?
Мне брошен намёк:
Мой путь не далёк....
Но я не так прост,
Я жгу сзади мост...
Прикрыв спину, - в бой
С растлённой ордой!

Это мой меч,
Это мой рок!
Тяжкий груз с плеч
Я убрать смог...
Это мой враг
Пришёл за мной!
Это мой флаг
Вновь зовёт в бой!

Узри в тиши вод
Теней хоровод...
Вокруг сотни тел:
Кто жить не хотел.
За мир я дерусь!
За кровь - иссушусь!
За смерть я живу,
Сотру в пыль орду...

Враг плетёт месть...
Обманул смерть?
Молча всё взвесь.
Зацепись в твердь!
Это мой мрак,
Я как чёрт злой!
Средь чужих благ
Грянул мой бой!

Победа моя,
Погибла орда...
И я - просто тень...
Настанет мой день,
Когда в свете дня
Пройдёт войско зла...
И снова мне - в бой
С великой ордой!

Ярость не спит:
Я силёнь вновь...
Враг был убит,
И текла кровь...
Между тьмой драк,
Слышишь их вой?!
Это мой враг,
Это мой бой!

Игорь Хохлов

Вонзил свой меч в скалу веков,
Я, чёрный рыцарь древних лиг,
Нашёл ключи стальных замков,
Нашёл отмычку к слову "миг"...

Я не скажу не слова впредь,
И только когти будут чтить
В моём пути бесцветном твердь!
Всё будет, что должно здесь быть!

Всё будет тут и дальше век,
Лишь испарится ангел тьмы,
Лишь только слабый человек
Забьётся в пламени судьбы...

Лишь только серая скала
Под бастионом из костей
Протянет песню эры зла
Печальным криком мёртвых фей...

Лишь только меч последних зол,
С защитой гарды мыслей дня
Прорежет сумрачный камзол,
Вонзится в камень, сквозь меня...

И только к страху слова "смерть"
Прибьётся ужас слова "ночь",
Не страшно на других смотреть,
Но смерть свою узреть не в мочь...

И болью яростно крича,
Увидев мир, таким как есть,
Прогнулись оба в миг плеча,
И переломов вам не счесть...

И хруст костей вернёт назад,
И крик мечты на плахе тьмы,
И полный ненависти взгляд
Направлен в книгу и в мольбы...

Как прежде вижу это всё,
И болью сердце душит мир...
Я не убитый звездочёт,
И не разбился мой потир!

Я вырву меч из камня лет,
Как вырву из своих костей!
Мой меч - счастливейший билет
На чёрный трон из чёрных дней...

Пусть крики молодых людей
Меня теснят на эшафот,
Я не святой и не злодей,
Не волк, не ворон и не кот...

Я - сумма страхов всех шагов,
Я - сумма капель в слове "кровь",
Я - ключ от каменных оков,
Я - раб, что бродит в слове " вновь"...